В №2018/37 газеты «Литературная Россия» от 12 октября 2018 года вышла статья «Величие Етима Эмина» народного поэта Дагестана Арбена Кардаша. Данную статью мы предлагаем вниманию читателей нашего сайта.
Етим Эмин (1838–1884) – поэт, который одним из первых попытался адаптировать арабский алфавит к лезгинскому языку и сотворил непреходящие образцы высокой поэзии, заложил основы лезгинского стихосложения, внёс в национальную литературу твёрдые поэтические формы Востока и создал новые формы и стихотворные размеры…
Во многих своих творческих проявлениях ему было суждено быть первым, основоположником и классиком новой литературы, зарождающейся в 60–80-е годы ХIХ века, когда в Дагестане происходили глубокие изменения в жизни и сознании горцев, появлялись предпосылки прогрессивного развития общественной мысли в Дагестане.
Достаточно назвать имена тех исторических лиц, представителей светской и духовной власти, сотрудничавших с русской властью, в кругу которых находился Етим Эмин. Это – Исмаил Яраги – шариатский судья Кюринского округа, Гасан Алкадари – историограф, просветитель, поэт, автор знаменитой книги «Асари Дагестан», содержащей ценнейшие исторические сведения о Стране гор, Казанфар Зульфукаров – помощник лингвиста-кавказоведа П.К. Услара в исследовании лезгинского языка, автор первой «Кюринской азбуки», изданной в 1871 году. Сам Эмин тоже служил судьёй нескольких сёл Кюринского округа под началом Исмаила Яраги.
Названные деятели были подвижниками Духа, занимались словесным творчеством, о чём свидетельстует наличие у них литературных прозвищ: у Исмаила – Забиюлла (Пожертвование Аллаху), у Гасана – Мемнун (Благодарный), у Казанфара – Бедел-Вирана (Замена, противовес запустению).
Эмин, чьё подлинное имя Магомед-Эмин, взял себе псевдоним «Етим» – «Сирота» вовсе не потому, что, когда ему было 15 лет, умер отец, и мать, оставив на Эмина двух младших братьев и сестру, заново вышла замуж, а потому, что этим псевдонимом поэт обозначил «сиротство» своего лирического героя – добросовестного человека в этом в мире, где «люди – или волки, иль ягнята. Кто честен – жертва…». Поэт, в отличие от собратьев по перу, своим литературным именем как бы выделил социальную направленность своего творчества.
Етим Эмин – поэт-реалист, что выделяет его среди остальных классиков дагестанской литературы, основоположник нового типа литературы, понимавший её значимость для народа. Из-под его пера вышли произведения любовной и гражданской лирики, стихотворения социального и сатирического звучания. В его стихах впервые были использованы русские слова «бунт», «печь» и др. Он выступал и как переводчик стихов поэтов Востока. Примечательны его переводы отдельных стихотворений из дастана тюркского поэта ХVI века Физули «Лейли и Меджнун». В этих переводах поэт, сохраняя в тексте традиционно упоминаемое имя автора, вписывает в стихи и своё, указывая себя в качестве переводчика. Это единичный такой случай в дагестанской литературе.
Поэт отзывался на исторические события, происходившие в его время. Его стихотворения «Наибу Гасану» (здесь автор обращается к Гасану Алкадари, наибу Южного Табасарана), «На бунт 1877 года», «Я обдумал каждое положение…» написаны по горячим следам исторических событий 1877 года. В них автор даёт страшные картины прохождения и подавления восстания.
Следует напомнить читателю, что 1877 год для царской России был нелёгким. Шла Русско-турецкая война. Турецкие эмиссары активно пытались создать на Кавказе ещё один напряжённый очаг антирусских настроений, используя при этом религиозные чувства горцев. В Южном Дагестане воосстание вспыхнуло с особой силой, и подавлено оно было с невероятной жестокостью.
Етим Эмин, в год восстания уже не являвшийся представителем местной власти, тяжелобольной, лежавший в постели, не поддержал заезжих эмиссаров – братьев по вере, осудил провокаторов восстания, упрекнул их в том, что из-за них «на нас (лезгин) пало большое пятно».
В стихотворении «На бунт 1877 года» есть строка «Когда же закончится эта революция?», которую в советские времена некоторые составители книг поэта переиначили в духе времени: «Когда же мы вновь увидим эту революцию?» Но Эмин не был революционером-бунтарём, он был поэтом, болевшим за народ, за правду, за справедливость, за страну. Он был против насилия и кровопролития. Переживая за тех, кто попал в горнило восстания по причине желания улучшить положение угнетённого народа, Эмин осуждает неимоверную жестокость властей в отношении участников этих бурных событий и предупреждает царскую власть, говоря: «России жесточайший гнёт саму державу в прах сотрёт».
В стихотворении «Я обдумал каждое положение…» поэт, оплакивая жертв расправы, упоминает и Кубинское восстание лезгин 1837 года, тоже жестоко подавленное и ничего не давшее повстанцам, желавшим лишь социальных перемен.
По суждению автора книги «Кубинское восстание 1837 г.» А.С. Сумбатзаде, «…восстание крестьян Кубинской провинции в 1837 г. было вызвано не столько самой системой колониального управления страной (хотя сама по себе она тоже была весьма тяжёлой), сколько злоупотреблениями, незаконными действиями, грабительскими махинациями, которыми занимались комендант Гимбут (коммендант города Кубы. – А.К.), наибы, откупщики и прочие должностные лица».
Восстание 1877 года в Южном Дагестане также было вызвано, в первую очередь, вседозволенностью и бесчинством властей, на что и намекал Етим Эмин в своих стихах, написанных в этом году.
Етим Эмин – поэт-философ, ратовавший за душевную и духовную чистоту людей. У него немало стихов о душе, о внутреннем мире человека. В ряду таких творений выделяется стихотворение «К нафсу». Арабское слово «нафс», вошедшее во многие языки, в исламе обозначает все отрицательные черты и желания человека и джиннов. Нафс постоянно подталкивает человека к совершению плохих деяний. Тому, кто преодолевает свои тёмные страсти и животную душу, Коран обещает рай. В дагестанских языках это слово, помимо исконного его понимания, выражает страсть к наживе, жадность, алчность, пристрастие к чревоугодию.
Что поразительно, Етим Эмин, ведя разговор от первого лица, обращаясь к собственному нафсу, своим «я» обобщая всех людей, перечисляет почти все видимые черты и невидимые качества, присущие несовершенной природе человека:
Эй, мучитель-нафс, из-за тебя я бессилен,
Воспитанию, данному тебе, не следуешь ты.
В полезном деле ты вечно оборачиваешься недугом,
Ты ни радости-печали, ни искренности не знаешь.
Язык твой нем, уши глухи, глаза слепы,
Сухорук ты, хромаешь на обе ноги,
Наговариваешь за спиной, твоя правда–ложь, замысел – неправильный,
Если даже весь мир тебе дать, ты «Достаточно, хватит!» не скажешь.
Твоё занятие – клевета-навет, драка-скандал,
Много у тебя кляуз, злословия, сердце (твоё) черно, нутро беспорядочно,
Мысль (твоя) высокомерна, тебя умом не понять, намерение злостно,
Ты богатства мирские никак не забудешь.
Ты ленив, о пощаде помнить не умеешь,
Ум твой жалок (несчастен), разума очень мало, податлив ты распре,
Привычка твоя – алчба, жизнь (твоя) проходит в грабительстве,
Ты о мучениях могильных, о смерти не вспоминаешь.
О, Боже, Етиму Эмину, подверженному (нафсу),
Свет Твоей единственности покажи прямо.
Если Ты не дашь руководительство этой напасти,
Тот деспот (нафс) ни капли терпения (хладнокровия) не будет иметь.
(Подстрочный перевод)
Судя по этому стихотворению, мы можем с уверенностью сказать, что Етим Эмин – единственный, кто во всей мировой литературе создал визуальный – «внешний» и «внутренний» – образ отрицательной природы человека в виде колченогого и сухорукого, слепого и глухого, алчного и ненасытного, ленивого и малоразумного существа.
В этом плане Етим Эмин актуален для нашей действительности. Его судьба и наследие содержит в себе много жизненных уроков и для будущих поколений.
Многие стихи поэта до нас дошли благодаря рукописным книгам, хранившимся у любителей старины, были записаны из уст родственников поэта. Среди них на первом месте стоит сын брата Эмина Мугудин, после смерти родителей воспитавшийся у жены поэта Тукезбан, которая позаботилась, чтобы племянник мужа выучил и запомнил лучшие творения классика. Сохранились некоторые деловые письма Етима Эмина к товарищам по работе и несколько писем к нему. Также известны документы, касающиеся дележа имущества поэта после его смерти.
Первые книги Етима Эмина были изданы на латинице в 1928 и в 1931 годах Гаджибеком Гаджибековым.
Поэт и народ
На лезгинской земле сонмы предков мы чтили помином,
Веренице Эминов давно уж ни счёта, ни смет,
Но один лишь Етим стал особенным нашим Эмином,
Не напрасно народ ждал прихода поэта на свет.
Если б не был мечтой он для тысяч убогих, бесправных,
Разве смог бы народ повторить скорбный подвиг певца?
О поэт, о Етим-сирота, не сыскать тебе равных:
Сироте лишь дано честь народа блюсти до конца.
В медресе языками поэт овладел умудрённый,
Боль родимой земли он предвидел, постиг как пророк,
Что лезгинский народ нераздельный, судьбой разделённый,
Несколько языков вдруг воспримет в начертанный срок.
Был судьёю Эмин, справедливости страстно служил он, –
Надсадил ему сердце тяжко мира бесправного гнёт.
Ныне головы нам жажда правды и чести вскружила,
Но на ниве лезгинской неправда без устали жнёт.
Хворь свалила Эмина, – никто не знавал этой хвори,
Что ни год – маета, края нет беспросветной поре.
Кто народа болезнь объяснит и народное горе?
Он подобен Поэту – Эмину на смертном одре.
Жив Эмин, – прервалась его жизни печальная повесть.
Кто слыхал, что поэт навсегда и бесследно исчез?
По сей день он с народом: душа его, вера и совесть,
Он раскроет для нас ещё много и тайн, и чудес.
Будет с нами Эмин – будем снова народом единым,
Ведь поэт и народ неразлучны, как небо с землёй,
И поэта судьба есть завет незабвенный лезгинам:
Ты сокровища мук не растрать, о народ мой родной.
(Перевод с лезгинского Виктора Лапшина)
Арбен КАРДАШ, народный поэт Дагестана
