С любовью к Создателю
В вечной книге мусульман говорится о паломничестве Хадж на родину пророка Мухаммада (ДБАР) в города Мекка и Медина. Этот доисламский ритуал стал заветным и желанием для мусульман. Приходят и стекаются потоки людской лавины к празднику жертвоприношения и поклоняются паломники – «заввары» своему Создателю.
Коран велит хотя бы один раз в жизни выйти в путь на священную землю. А многократное паломничество — это особая любовь человеческой души к Аллаху. Этой любовью был наделен удивительный человек, преданный Всевышнему всем своим существом Эмирбек Гьажи Кириви.
Свои особые чувства он умело выразил в поэтической форме и представил на суд своего читателя.
Эльман АББАС
МУХАММЕД ЭЛЕЙК САЛАМ
Он стал легендой на устах,
Для веры стал лучом в сердцах. Он судеб верующих калам, Мухаммед Элейк-Салам.
Он веры чистой есть султан, Ислама заповедь чиста.
Пред ним ничтожна и мгла, Мухаммед Элейк-Салам.
Он свет принес и светом стал, На путь всех истины призвал. Он силу дал святым стихам.
Мухаммед Элейк-Салам.
Воистину ислама перст,
Отверг он алчность, злую месть. Он свет душе и свет глазам, Мухаммед Элейк-Салам.
Он веры свет. Салаватуллах.
В сердца людей носитель благ. Мольбой я крикну небесам, Мухаммед Элейк-Салам.
Восьми Эдемов он врата, Поможет, коль придет беда. Печаль расколет пополам, Мухаммед Элейк-Салам.
Его мы именем сильны,
Он скрасил нам все наши дни. Начало всем моим делам, Мухаммед Элейк Салам.
НАШ У СТАД
На Шалбуздаге встретил я тебя, Аллахом высший дар подарен нам: Духовная казна—святой ислам.
Всем верным рай сулит пророк наш Благословенный наш устад.
ВЕЙСУЛУ КАРАНИ
Вейсул, ты степенью высок, Желаем, чтоб ты нам помог.
Велик наш пред Аллахом долг, Ты свет нашим сердцам, Вейсул.
Бесценно слово «бисмилла», Всегда Всевышнему хвала! Пророку тоже наш салам!
Ты свет нашим сердцам, Вейсул.
С зелёным знаменем в руках, Мир осветим, чтоб был в цветах. И будет мать твоя в лучах
Благословения, Вейсул.
Моря любви к тебе — наш клад, К тебе свершить бы зиярат!
Нам небеса благоволят,
Ты свет нашим сердцам, Вейсул.
Во всём ты мире знаменит, Любовь в твоей душе горит. Достиг ты цели, что роднит И нас с твоей душой, Вейсул.
Посланца Божьего завет, Блюсти во всем ты дал обет.
Любить священный ахлял-бейт, Ты удостоился, Вейсул.
Ты друг всевышнего Вали, Сердец ты светоч ты Наби.
В самозабвения в пыли,
Предстанем пред тобой, Вейсул.
Мы уповаем на тебя, Спаси от адова огня.
Все прегрешения браня,
Нас, грешных, поддержи, Вейсул.
Нам вера высшая дана,
Как благо — как она ясна!
К тебе есть просьба не одна: Их выслушай, пойми, Вейсул.
Теряем собственный мы лик, В тебе — спасенье, ты велик. В руках твоих зеленый блик,
Сердцам ты нашим свет, Вейсул.
Нас за руку веди вперёд, Избавь от бед и от невзгод.
И дай вкусить нам от щедрот, Твоей любви большой, Вейсул.
Аллаха друга верный друг,
В душе любовь хранишь без мук, Ты тариката сад иль луг, Цветущий без преград, Вейсул-
Ты радостью наполнил нас.
Как чай цветочный был твой глас. Сирих’ зелёный — радость глаз – Твоей папахи знак. Вейсул.
Ты близко к ангелам стоишь. Добро ты с радостью творишь. У шаха веры ты гостишь, Нередко — знаем мы, Вейсул.
Когда ты к другу заходил, Тебе он. жаль, не угодил. Ты б это с нами обсудил,
Мы вместе поняли б, Вейсул.
Сей ложный мир тебе был враг, Но ты своим рожденьем благ.
Высок твоих ступеней стяг,
Пусть светит высь твоя, Вейсул!
Ты — тайн, терпения родник, Избавь от всех грехов наш лик! Тебя узреть бы вновь на миг, Увидеть бы твой свет, Вейсул!
Султаном веры ты любим, Ты всем всегда необходим.
Глубок, как море, ты, — спешим К тебе на зиярат, Вейсул.
Пророк наш шлёт тебе салам, Ты уммы праведный имам.
Принадлежим мы двум мирам, И здесь, и зтам ты свет, Вейсул.
Ты был пастух, верблюдов пас, Нёс в сердце тариката глас.
Любви был полон — ею спас, Ты души и сердца, Вейсул.
Прими и от меня салам, Народов благостный имам. По добрым ты суди делам, В мирах обоих нас, Вейсул.
ВАГУФ БУБА
Закрыты нам теперь пути, И трудно до тебя дойти.
Держать нам веру взаперти Сулил Аллах, Вагуф-буба.
Созрели сливы. Мы пришли. Дорогу мы к тебе нашли.
Мы к морю знаний подошли, То море — ты, Вагуф-буба.
Сирих — ткань, которой обмотан головной убор мусульманина разновидность чалмы.
Глубоких знаний океан,
Тебе самим Всевышним дан. Твоей я верой осиян,
Твой внятен зикр, Вагуф-буба.
Село Луткун с долиной всей – Святое место для людей.
И нет твоих высот светлей,
Свети с вершин, Вагуф-буба!
НАФС
Зачем ты подлости творишь, Упреки людям говоришь.
В людском проклятье ты горишь, Да сгинь же ты, бесстыдный нафс.
Коварства твоего не счесть, И Бог накажет твою спесь.
Крадёшь чужое, бросив честь,
Да сгинешь ты, бесстыдный нафс.
Когда иду я по делам, Творить намерен ты бедлам. Как быть с тобой, не знаю сам
Да сгинешь ты, бесстыдный нафс.
Тебя отринул шариат, Тебя не примет тарикат, Презрел тебя и салават,
Да сгинешь ты, бесстыдный нафс.
Ты любишь барабан с зурной, Ты всюду презираем мной.
Спесивец ты, горлец пустой.
Да сгинешь ты, бесстыдный нафс.
Не любишь правду услыхать. И любишь подло клеветать. Твоих угроз не избежать.
Да сгинешь ты, бесстыдный нафс.
Спешишь ты с дьяволом дружить. Людьми гы проклят, не забыт.
Пусть Бог нас от тебя хранит,
Да сгинешь ты, бесстыдный нафс.
Бесчеловечности ты рад, Ты рушишь людям Эхират.
Мне в голову вселил разлад,
Да сгинешь ты, бесстыдный нафс.
То споришь иногда со мной, Плохому дашь блеснуть красой.
С запретным в дружбе ты большой, Да сгинешь ты, бесстыдный нафс.
Ты вере цену не узнал,
В аду — огня познаешь шквал. Приличием пренебрегал, —
Да сгинешь ты, бесстыдный нафс.
Тебе бесценны ложь, обман. Ты клеветою обуян,
Лишён рассудка, спесью пьян,
Да сгинешь ты, бесстыдный нафс.
Неведом твой изъян тебе, Беда ты в даденой судьбе. Чужое тащишь, все себе,
Да, сгинь же ты, бесстыдный нафс.
Но я намаз свершаю свой, И светлый шариат со мной. Я с легкой говорю душой,
Да, сгинь же ты, бесстыдный нафс.
Меж нами связи никакой, Ты распростился с головой. Не издевайся надо мной,
Да, сгинь же ты, бесстыдный нафс.
Я руку отсеку себе, Коль протяну ее к тебе. Я голову снесу тебе,
Да, сгинь же ты, бесстыдный нафс.
От алчности сбежать куда, Коль грешен, ты тогда беда. Чтоб видеть небо навсегда,
Спаси меня, от алчности спаси.
Из сердца веру отберет, Твоей судьбы придет черед, И коль чиста земная плоть.
Спаси меня, от алчности спаси.
Рванет, коль алчность удила, Плохими станут все дела,
Ты будешь всем в глазу игла, Спаси меня, от алчности спаси.
Красив наш мир, все хочет глаз, И будет так в сто тысяч раз,
В судьбе моей чтоб жизнь зажглась, Спаси меня, от алчности спаси.
Тоска во мне печаль во мне.
Не раз мой нафс кричал во мне. Добро земли, причал во мне,
Спаси меня, от алчности спаси. 18.05.1979 г.
ЭРЕНЛЕР
С намереньем заветным люд, К Шалбузу снова держит путь. Но до вершины дотянуть,
Как нелегко нам, Эренлер.
Коран читая не спеша, Восходит каждая душа
И вдруг все плачут, трепеща. Как пред Мехди, о Эренлер.
Там, где шейх Магомед сидел, Раздался зикр — он ввысь взлетел, Глас трубный будто загудел.
Мы встали все, о Эренлер
1 Нафс — человеческая жадность, алчность.
Мы вверх по склону вознеслись. До родников — они лились,
Звеня, терпеньем запаслись.
У струй хрустальных, Эренлер
К Пир-Сулейману зиярат Мы совершили все подряд.
И пали ниц кто стар, кто млад Перед святыней, Эренлер.
Пир-Сулейман приветил нас. Звучал пророка уммы глас.
Молиться уж в который раз, Пришли сюда мы, Эренлер.
К мечети горной поднялись, И исповедоваться взялись.
И божьим страхом налились, Наши сердца, о Эренлер.
Навстречу небу мы пошли, От зла мирского отошли.
Недобрые мечты свели, На нет все были, Эренлер.
И весь собравшийся народ, Плачет, славя небосвод.
И взявшись за руки, поет, Творцу хваленья, Эренлер.
Из Трои вышедший твой род, Познал: не вечен мир невзгод.
Но в мир другой, в небесный вход, Найти бы здесь нам, Эренлер.
С намерением мы пришли, Но до вершины не дошли. Обратно нас домой пошли, С покоем в сердце, Эренлер.
Но горе будет с нами впредь, Что дьявол будет нам велеть,
Мы не смогли тебя узреть, Не верим в это, Эренлер.
И ночь холодная была. Что тьму густую навела На нас, обратно нас звала. Мы не дошли, о Эренлер.
Благословенный шейх Шалбуз Моленьям нашим внемлет пусть. Но Сулейман тяжелый груз
Нам облегчил всем, Эренлер.
Ночлег нелёгок наш, непрост; Четырнадцать меж нами вёрст. И тает сердце, словно воск,
К тебе стремясь, о Эренлер.
На лестничный вернувшись склон, Тебе мы отдали поклон.
Здесь каждый будет вознесён Душой к тебе, о Эренлер.
Всё остальное — тлен и прах. Но вечен Сулейман в горах.
И в судный день отринуть страх Нам помоги, о Эренлер.
1 Мехди — мессия.
СПАСИ МЕНЯ, АЛЛАХ
Избрав Творца, вольготно жил, Спаси меня, от алчности спаси. Творил добро и не грешил,
Спаси меня, от алчности спаси.
У прихоти ты коль в плену, Ты сплетен слышал не одну. Чтоб видел я опять весну,
Спаси меня, от алчности спаси.
Иной не видит свет добра, Ему все хуже, чем вчера, Не дай мне злата, серебра,
Спаси меня, от алчности спаси.
Познать ты радость, коль не смог, Сменил не раз, коль знак дорог.
Достигнуть, чтоб родной порог, Спаси меня, от алчности спаси.
И кто говорит, его услышь, Тебя простят, и ты простишь. Но от судьбы ты не сбежишь, Спаси меня, от алчности спаси.
От зла искусно уходи, Поддержкой будь в день беды, К творцу молитву обрати,
Спаси меня, от алчности спаси.
Спаси меня, от алчности спаси.
МОЯ ЛЮБОВЬ К АЛЛАХУ
В душе Медине и Мекке,
Стремлюсь к Каабе я в тоске, В душе храня, как в тайнике, Моя любовь к Аллаху.
Каабы свет в душе горит, Он многим души озарит.
Но не могу от всех я скрыть, Свою любовь к Аллаху.
Салам, священный мой очаг, Твой свет искрит в моих очах. Храню я в днях, в моих ночах, Мою любовь к Аллаху.
Каабе-солнце, добрый свет, Как юность мне на слоне лет. Ценит всю жизнь я дал обет, Мою любовь к Аллаху.
Заря Каабы над судьбой,
Священный снег, живу с тобой. Лишь я пойму, никто иной, Мою любовь к Аллаху.
Тут мудрости горит свеча, Уходит вдаль моя печаль,
В Каабе вновь я повстречал, Мою любовь к Аллаху.
Как солнце светится Коран, На небе мусульманских стран, Подобен невидимым кострам, Моя любовь к Аллаху.
От света тень не падает, Душу всем не радует, Еще людей порадует, Моя любовь к Аллаху.
Небес священных зритель я, Душевных чувств ценитель я. И будет жить, коль житель я, Моя любовь к Аллаху.
Измучен жаждой ты порой, Здесь надежен за горой.
Держу как щит я над собой, Мою любовь к Аллаху.
Луна и Солнце -храм огня, Заря горит- начало дня.
Сильнее смерти для меня, Моя любовь к Аллаху.
Главе почет моей седой, Живу с надеждою святой.
Меня согреть сумеет в зной, Моя любовь к Аллаху.
На луг пойду, нарву цветы, В душе проснутся все мечты, Правдивей веры не найти,
Чем любовь к Аллаху.
Каабы свет прорвался в грудь, Отринь неверия ты муть.
Героям всем укажет путь, Моя любовь к Аллаху.
ЭМИНЕ ХАТУН
О мать святого Мухаммеда, Отводишь ты от нас все беды. Успехи наши и победы,
Ты даришь нам, Эмне хатун.
Пророк, потомок Абдуллаха, Дитя почета, а не страха.
На все веления Аллаха, Находит свет Эмне хатун.
У солнца, словно в ореоле, Такая Вам досталась доля,
Святой бальзам от лютой боли. Нам дарит свод, Эмне хатун.
Пророк земли, пророк небес, Очаг добра, очаг чудес,
В душе огонь, коль меры есть, Растает зло, Эмне хатун.
Витает добрый ангел в небе, Молчат пустыни и все степи, Любая ветка, каждый стебель, Идут на свет, Эмне хатун.
Луч веры здесь и в небесах, Твердят уста мои: Аллах, Элейк Салам в твоих руках, Свой дал обет, Эмне хатун.
Мухаммед наш Элейк Салам, Сметает темень как бедлам. Из душ сгоняя, ангел зла,
Выводит в свет Эмне хатун.
Святой Каабы мудрый свет, Того священней в мире нет. Над Меккой будет он гореть, Из века в век, Эмне хатун.
Святой Медине наш привет, Так будет ныне, будет впредь,
Ислама факелом гореть,
Коран нам дан Эмне хатун.
МЕРХЕБА, АЙ МЕРХЕБА
От печали мир спасти, За собой людей вести, Свет увидел Мустафа, Мерхеба, ай мерхеба.
Стих Корана нам указ,
Суру шепчешь, зорче глаз. Дышим святостью стиха, Мерхеба, ай мерхеба.
Птичий щебет, зов людской, Не пугают нас тоской.
Дарит свет с небес удьба, Мерхеба, ай мерхеба.
От печалей всех бальзам, Исцеление глазам.
Радость твоего раба, Мерхеба, ай мерхеба.
Ты подмога слабым всем, Освещаешь ты Эдем.
Повторяем мы слова, Мерхеба, ай мерхеба.
От неверия спасти, Умму к истине вести,
Ты пришел, звучит мольба, Мерхеба, ай мерхеба.
Справедливый и простой, Путь мы держим за тобой. Кто мы в жизни без тебя, Мерхеба, ай мерхеба.
Дух свободы даден нам, Наше солнце есть ислам. Соловьи в раю не спят, Мерхеба, ай мерхеба.
Все, кто в грусти, кто в тоске, Тянутся к твоей руке.
Верность наша- до гроба, Мерхеба, ай мерхеба.
Жалости очаг в тебе, Дивный свет в ночах тебе. Повторяем мы слова Мерхеба, ай мерхеба.
Мерхеба, ай мерхеба, Радуясь, поет судьба. Как святы твои слова, Мерхеба, ай мерхеба.
Имам Асланов
Гадживерди Узденов
ВОСКПЕСШИЙ ИЗ МЕРТВЫХ
(Быль)
Горожанин наш один Хадж недавно совершил. От несносной там жары, Дух нежданно испустил.
В саван белый завернув, В поле увезли его.
Но воскрес он ночью до Погребенья своего.
Вот теперь-то вы, друзья, Выслушайте мой рассказ. Мы изложим обо всем, Без излишеств и прикрас.
Был почтенный человек Верующим всей душой. Звали Эмирбек его,
Был он чтим людской молвой.
Он всю жизнь свершал намаз, И молитвы он читал.
И Всевышнего пути Правоверно соблюдал.
Долго, хоть мечтал, но мог, Хадж желанный совершить. Улыбнулось счастье вдруг, Чтобы путь ему открыть.
Вышел в путь паломник наш, Счастьем высшим окрылён. Сорок градусов жары! –
Был в пути он утомлён.
Издревле обычай есть, И поныне он таков:
Вкруг Каабы пришлый люд Совершает семь кругов.
Эмирбеку от жары
Стало вдруг не по себе, Что, сознанье потеряв,
В шумной он упал толпе.
И подумали там все:
«Умер добрый человек». На машине увезли,
В даль, пустынную навек.
Там, в бескрайней той степи, Трупам не было конца: Много было их, кому Погасила даль сердца.
Среди трупов дотемна, Эмирбек наш пролежал. Что могила ждет его,
В полумертвом сне не знал.
Среди ночи Эмирбек
Вдруг в себя пришел опять. Ангелы пришли к нему,
Чтоб несчастье поддержать.
Те сказали: страх отринь, Будь смелое, Эмирбек!
Оживил тебя Аллах
И продлит господь твой век!
Эмирбек открыл глаза, Оглядел вокруг себя.
Но не понял, что к чему, Саван белый теребя.
Звёзд сиянье он узрел, В небеса направив взор. Но едва он понимал
Галактический узор.
Ноги оглядел свои,
Не было на них носков. Он руками шевельнул – Трупа уловил ледок.
И к Аллаху он воззвал:
«Мусульманин я, раб твой. Быть мне жертвою твоей, Помоги владеть собой!»
И молился долго он, Но смыкая губ и глаз.
Милосерден был Аллах, Как никогда, в этот раз.
Правоверного Аллах Утешеньем одарил. До утра чтоб отдыхал, Эмирбека усыпил.
И увидел он во сне
Каспий и Кара-Кюре,
Все красоты наших гор, Родники в Докузпаре.
Рано утром сам Аллах Эмирбека разбудил.
Бодрым духом оживлён, Горец на ноги вскочил.
Саваном себя укрыв,
К Мекке повернулся он. По пустыне долго шёл,
Воскрешеньем вдохновлён.
Не было живой души
В этих благостных местах. Лишь набил он волдыри На своих босых ногах.
Милосердный наш Аллах Горца духом укрепил,
Тело старое его,
Он как будто обновил.
По обычаю свершил Эмирбек свой зиярат.
И вернулся в отчий край, За себя и горд и рад.
Среди нас живет сейчас, Бодр он телом и душой. Боголюбца этого
Чтит народ его родной.
ЭМИРБЕК ГЬАЖИ КИРИВИ
Большие имена рождаются в маленьких селах. Самое древнее село в Докузпаринском районе — это Кара-Кюре. Расположено оно на правом берегу реки Самур, на высоте 1 140 метров над уровнем моря. Окружают это древнее село величавые красивые горы, не счесть названия этих гор: Яран даг, дубовая гора, обеденная гора. Кара-Кюре богато обширными пастбищами, горными родниками, которые звучат денно и нощно. Здесь находится главная мечеть Абу Муслима. Еще пять квартальных мечетей село оберегают четыре святыни: Пир семи братьев, Мрад Пир Сухан Пир, Купул Пир.
Слово Кара-Кюре означает — созидательные дела, творения. По другой версии означает величавое место. На турецком языке, будто название означает «черная дорога». Некоторые ученые поговаривают, что селу около пяти тысяч лет, раньше тут стоял город Кала-Кюре. Сама суровая и в то же время красивая природа
Из этого села вышли многие выдающиеся личности: это Хаирбек Заманов — единственный дагестанец, ставший командиром стрелковой дивизии. Ханбике Эмирсултанова — первая девушка, которая воевала, Герой Советского Союза Мирзе Велиев. Мирзехан Мирзеханов — герой Социалистического Труда. лауреат Государственной премии, работавший в Госкомитете по геологии при Совете Министров Туркменистана, Букар Гамидуллаев — Академик Международной Академии новых технологий, полковник ФСБ Шайдабек Шахвеледов, заслуженный учитель РД Гъвеинбек Шахвеледов, сенатор от Дагестана Сулейман Керимов, братья-экономисты Акимхан и Керимхан Абасовы. Но мой рассказ о простом горце, об известном костоправе, о ветеране войны и труда и глубоко верующем арабисте Велибекове Эмирбеке Шахвеледовиче. Он прожил на белом свете по законам доброты, красоты, человечности, всегда жил с верой во всевышнего творца, быть может, и творец дал ему долгую счастливую жизнь, Свое начало род Эмирбековых берет от будухцев — «птухцев». Как описывает азербайджанский краевед, Вагиф Будугов, будугцы являются одними из народов Кавказской Албании. Именно из Будуга в Кара-Кюре
переселились три брата: Вслибек, Улубек, Сефибек.
По официальным документам Велибеков Эмирбек Шахвеледович родился в 1908 году в семье потомственного чабана Шахвеледа и Зильфи. В семье Шахвеледа росли три сына: Гаджикули, сын брата, Мурсал, Эмирбек. Гаджикули и Мурсал работали в колхозе. А младший Эмирбек нас овец, а помогал отцу по хозяйству, любопытно следил за его делами, учился у него. Очень старательный и подвижный мальчик за короткое время научился многому в сельском хозяйстве. Время незаметно прошло. Сельчане стали замечать трудолюбивого юношу. Излюбленное место Эмирбека в селе — это главная мечеть и годекан. Он всегда ходил в главную мечеть -АбуМуслима, совершал пятикратный намаз, самостоятельно научился читать по-арабски, посещал неоднократно святыни Эренлер, Пир Сулеймана, Пир Гасана, особенно он любил ходить пешком в село Луткун к ясновидящему.
Однажды три друга ходили в гости к Вукуфу по дороге они вытащили их хурджина сыр, хлеб и ели, оставшийся кусок хлеба он положил в карман. Когда они подошли к дому святого, тот с юмором сказал: «Почему ты, Эмирбек, не поделишься со мной хлебом? Это же мой кисмет, не стесняйся, вытащи». Мальчик дрожащими руками положил хлеб на стол.
Святой человек тогда еще уверенно сказал Эмирбеку, что он непременно совершить хадж в Мекку. В ту минут) Эмирбеку подумалось:
«Во сне можно мечтать об этом». Ведь все границы закрыты. Но пророчество ясновидящего сбылось…
Шахвеледов Эмирбек запомнил революционный переворот России, когда у семьи отобрали почти все богатство. Хорошо запомнил он и годы коллективизации, как люди работали в колхозе, поднимая отрасль животноводства. Он не забыл 1932- 1933 годы бандитизма и 1937 год раскулачивания. Но вот жизнь только едва уладилась, село дышало весенним летним дыханием, вокруг все цвело, люди созидали, ю есть советский народ жил своей обыденной мирной жизнью. Жил счастливо со своей семьей и Эмирбек Велибеков, где воспитывались двое детей. Вдруг, как гром среди ясного неба, началась Великая Отечественная война…
В селе в каждом доме женщины плакали навзрыд. Из домов стали
\ходить на фронт один за другим мужчины. Из военного комиссариата постучали и в дом Велибековых. Гаджикули и Мурсал мужественно покидали дом, уходя на войну, их провожала их мать, благословляя на победу. Чуть погодя хотели забрать и Эмирбека. «Эмирбека ни за что не отдам!» — кричала истеричным приказным тоном мать Зильфи, которая каждый день ожидала вестей с фронта. Война не пощадила братьев Гаджикули и Мурсала. Шахвелед и Зильфи получили похоронки. Их сыновья погибли в страшном бою.
А немцы продвигались на Северный Кавказ, они стали угрожать и Дагестану. В это время приходит повестка Эмирбеку. Мать, обхватив сына в груди, защищала сына, хотела спрятать его, но отец ответил строго: «Если не пойдет, то накажут». Это расставание с Эмирбеком надолго запомнилось родителям. Они забыли имена тех своих погибших сыновей. Теперь в семье и в тухуме Шахвеледа молились за то, чтоб Эмирбек остался в живых.
Отгремели страшные бои под Сталинградом. Провалилось наступление врагов под Курском. В честь такой победы в Москве впервые был устроен праздничный салют. В это время Эмирбек Велибеков находился в учебном отряде, русский язык понимал плохо, поэтому и команды соображал плохо. Но командир предупредил всех, кто обидит Велибекова, тот будет строго наказан. В учебных стрельбах Эмирбек занимал первые места. Командир ставил сто в пример другим: «Учитесь стрелять как Велибеков». Он был исполнительный и храбрый боец. И, когда его назначили подносчиком снарядов, он был обижен, ведь он стрелял отменно, его место в пехоте с винтовкой в руке. Об этом он сказал командиру, на что тог отреагировал:
«Немедленно отправьте Велибекова в штаб полка». Так он стал бойцом одного из полков Белорусского фронта.
Велибеков Эмирбек Шахвеледович участвовал в боях на Витебском направлении в составе Белорусского фронта. Войска третьего Белорусского фронта, форсировав реку Березина, подошли вплотную к Минску. 3 июля первым в пего ворвался второй гвардейский танковый корпус. Начались уличные бои: в числе первых был и Эмирбек Велибеков. Не один фашист пал от его меткого выстрела. Гимнастерки у солдат и командиров были мокрые от благодарных слез минчан. Плечи устали от радостных объятий…
В минуты затишья на поле войны Эмирбек писал в родное село письма. Иногда стихами писал он письма своей жене Риведе, прося всевышнего, чтобы он их сохранил. А стихотворение «Тополь» наизусть знают до сих пор родные: дети, внуки, правнуки. А письма его семья ждала каждый день. На них держалась их жизнь, и верили в победу, особенно верили, что обязательно вернется Эмирбек, ведь мать так просила Всевышнего.
Боец Эмирбек Велибеков за активные действия в операции по взятию Минска был отмечен благодарностью Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина. Противник в ходе минской операции потерял свыше 70000 солдат и офицеров. В плен попали 35000 солдат и генералов. За решительные героические действия 52 соединениям, отличившимся в боях за столицу Белоруссии, было присвоено наименование «Минская». Так стала называться и гвардейская дивизия, в которой служил каракюринец Эмирбек Велибеков. С освобождением Белоруссии открылась возможность прорыва советских войск в Польшу и Чехословакию. В Польшу Эмирбек Велибеков уже пришел пулеметчиком. Именно из Польши родные получили похоронку уже па него самого. Извещение 26.12.1944 года о том, что Эмирбек Велибеков погиб смертью храбрых, была третьей похоронкой для матери. В селе его похоронили, оплакивая, по обычаю: вырыли и закрыли могилу без него. Земля запомнила лишь Ясин, который прочитали по нему. Раны не заживали на душе матери. Она слегла…
Фашисты обрушили на наши передовые фланги бомбовой удар огромной силы. За одной волной вражеских самолетов следовала вторая, третья. Командир кричал: «В укрытие!» А где его найти? И очередная бомба подняла Эмирбека Велибекова в воздух и отшвырнула в сторону. Он потерял сознание. Когда все стихло, через 2-3 дня, стали делать перекличку, как выяснилось, многие погибли. Но и среди живых не было Велибекова. Тогда и получили похоронку родные. В это время судьба отнеслась к бойцу благосклонно. Санинструктор всмотрелся в свежий холмик и сказал: «Давай посмотрим!» Под толстым слоем земли бездыханно лежал Эмирбек с лицом мертвеца. Но когда его положили на носилки, он тихо открыл глаза, но в сознание пришел в госпитале. Девять месяцев он пролежал в госпиталях. Что было удивительно, он получил сильнейшую контузию и тяжёлое сотрясение мозга, быстро встал на ноги, стал разговаривать и все понимать. И первое, что он попросил были ручка и чернила. Велибеков дрожащей рекой написал:
«Доккузпаринский район». В госпитале врачи хотели ампутировать ему ногу, но он, костоправ от природы, про себя подумал: «Если пальцы ноги шевелятся, значит, нога сохранена богом», и не надо ее отрезать»
С войны вернулся с раненой ногой инвалидом Великой Отечественной войны первой группы. С утра до вечера он находился на берегу реки Самур и прятался под деревом, стесняясь подниматься в родное село, чтобы люди не видели его искалеченным, только вечером, он, глядя по сторонам поднимался в родное Кара-Кюре, и в полный рост он обнимал каждый холмик, целовал каждый кустик, опираясь на свои костыли, он добрался до дверей мечети Абу Муслима. Весь аул собрался его встречать: дети, женщины, инвалиды, люди с увечьями. В мечети сельчане дали мавлид в честь его возвращения. Радовались все, но больше всех семья, жена Риведа с двумя детьми. Казалось, эта веси, охватила всю Самурскую долину, эхом растекаясь по щекам скал и юр. Он был очень счастлив. И в дальнейшем Эмирбек становится отцом шестерых детей. Несмотря на послевоенные трудности, голод, он воспитал четырех сыновей и двух дочерей. Сыновьям дал высшее образование, преподнес им уроки мужества и стойкости. Они в свою очередь, помогали своему отцу в хозяйстве: косили сено, готовили дрова Зимой и летом во время каникул наели овец на склонах родимых гор. И учились они прилежно. Слово отца для них было законом.
Но на самом деле, в душе они жалели своего отца, что он вернулся инвалидом, раненым. Но они гордились отцом. Благодаря своему труду,
Эмирбек имел добротный дом, роскошные тулупы из овчины, красивые ковры, сотканные женой, матерью, теплые одеяла и подушки из шерсти. А продукты в его доме находились свежие: свежее мясо, масло, сыр, яйца. И вел Эмирбек здоровый образ жизни, в своей жизни он ни разу не пил и не курил. Свободное время от работы он служил Всевышнему.
В Самурской долине Эмирбека знали и как хорошего, одаренного костоправа. В жизни он был подвижным и интересным собеседником. От него исходила сильная энергетика. Он будто людьми манипулировал. Кроме житейской мудрости он обладал и высокой дипломатией, с душой проводил мавлиды, писал стихи на азербайджанском, и на лезгинском языках
В селе Кара-Кюре каждый день к нему шли больные: то ребенок упал, сломалась рука, то сосед повредил ногу, то привозили из ахтынской больницы больных, которым неправильно вставили конечности. Приезжали к нему больные из Дербента, Каспийска после врачебных ошибок. Он лечил не только людей, но и животных. Как рассказывал один из сыновей Эмирбека Гъвеинбек: «Наш отец всегда поднимался рано утром, совершал намаз, зимой и летом обливался холодной водой. В 96 лет он один раз обратился к стоматологу из-за одного зуба, все остальные были целы. А зубы он чистил солью, и питался качественными продуктами. Всегда ел свежее мясо, выпивал сырые яйца, употреблял топленое масло, горный мед и много сладостей. Очень любил горную родниковую воду. Какая-то невидимая несгибаемая энергия исходила от него за то, что он был влюблен в жизнь. Он
любил ходить в горы в любую погоду, посещал старые кладбища, читал Ясин в памяти» усопшим, активное участие он принимал в мавлидах районною масштаба и считался хорошим мастером исполнения Зикр.
Эмирбек Велибеков всегда твердил: все негативное происходит из-за неверия, поверьте в лучшее, во всевышнего творца. Он так хотел, чтобы его дети получили образование. И они достигли всего добротой и умением. А излюбленным местом в селе была мечеть». А горы. Из них он вбирал силы и дух величия, они одухотворяли. Его сильный дух. сама сила нужна была рукам, которые исцеляли людей. Он постоянно находился в кон такте с больными. О, как же он был рад, когда он видел после выздоровления своих больных.
В Самурской долине у него было много друзей и кунаков. Один кунак его из Гильяра, известный шелковод Зияудин, дедушка автора чих строк, тоже обратился к нему за помощью. Его дочка Фатима упала с дерева и сломала руку. Эмирбек Велибеков вставил руку, наложив по народным рецептам гипс, чтобы правильно срослись кости. Если великий Илизаров лечил больных железными инструментами, то Велибеков лечил людей энергией своих пальцев. Его пальцы сразу ощущали поврежденную кость, и тут же он знал, что предпринять для их сращения.
Вот, что вспоминает об Эмирбеке Абасов Керимхан Саидахмедович, глава администрации Докузпаринского района: «Эмирбек буба…Что о нем сказать?» — немного задумавшись, словно пройдясь, но детству, он продолжил «Он жил в метрах в ста от нашего дома. С детства помню, как доброго, мудрого и подвижного человека. Отец мой работал в колхозе чабаном. Бывали частые проверки ОБХСС. Возбудили уголовное дело по факту недостачи шерсти. Безвинный отец дома горевал. В эго время к нам пришел Эмирбек. Он принес отцу деньги сказал: «Трать эти деньги так, чтобы тебя не посадили. Когда сможешь, вернешь». Такое не забывается никогда. Помню и другой случай из моей, жизни. В селе наказывали индийский фильм. До начала оставалось мало времени. В то время, но детской шалости я вывихнул четыре пальца. Я переживал не за руку, а за фильм. Как быть? Я тут же побежал к костоправу. Он восстановил мои пальцы за пять минут. Я радостный побежал в кинозал. Он любил людям дарить добро, и был очень набожным человеком. А сколько раз в преклонном возрасте он совершил хадж. И как мечтал, покинул сей бренный мир, оставив нам лишь святое и доброе имя Эмирбек буба. Действительно, он останется легендой гор. Хоть он похоронен вдали от дома, мне кажется, его душа обитает в родном селе. Задумавшись и резко вздрогнув, вспомнил и другой случай из школьной жизни: как отец Керимхана Саидахмед приводил пример, что Эмирбеку дети помогают пасти овец. В одной руке они держат посох, в другой книгу».
С особой теплотой отзывался о своем деде его внук Славудин из юрода Каспийска. Он рассказывал о том, как его дед любил танцевать «Лезгинку»,
«Теркеме», «Кайтагы». Когда дед видел жадных людей, он тут же слагал
стихи. Любил он, и переписывать много страниц из Корана, аяты из сур, и дарил молитвы начинающим, родным и близким. Эмирбек Шахвеледов еще до распада Союза открыто ходил в мечеть, знал дагестанских арабистов, посещал имамов в разных мечетях Дагестана. Он был чрезмерно рад, когда восстановили полуразрушенную мечеть Абу Муслима. А в ее реставрации помог сын, заслуженный учитель Д. Шахвеледов. На ее восстановление ушло почта пять лет. Все семьи помогли в этом деле. Но на учителя написали жалобу, здание является выдающимся памятником в селе. И построена
то мечеть примерно в девятом веке. За реставрацию мечети Центр обвинил Д. Шахвеледова. Это было такое время.
Вот, что вспоминает младший сын Эмирбека Велибекова, полковник ФСБ, Шайдабек: «Он каждый год поднимался на святыню Эренлер, с больной ногой, читал гам Зикры, давал Мавлид, с легкостью и чувством исполненного долга он, счастливый, добирался домой». Мир изменился в одночасье. Распался Союз, открылись границы, и люди, верующие во всевышнего, стали совершать Хадж. Впервые нога Эмирбека Велибекова вступила на священную землю Аравии 20 декабря 1990 года. Он был единственным лезгином среди паломников. Действительно, пророчество Вукуфа сбылось. В многотысячной толпе горец стал просить Всевышнего о мире во всем мире, благодати родным и близким. Рукой прикоснулся он к камню Каабы, поднялся на гору Арафат. Увидев радостные лица мусульман, укрепившись еще сильнее верой, и поблагодарив творца, с четками и священной водой «зам-зам» вернулся он в родное Кара-Кюре. По приезду он дал Мавлид памяти прорицателя Вукуфа.
В городе Каспийске шли мои съемки документального фильма о разведчике, об отважном воине, награжденном орденами Красной Звезды и Славы, о ветеране Великой Отечественной войны Муталибе Муталибове. Он был большим другом Эмирбека. В это же время Велибеков жил в Каспийске, и вел активную деятельность среди ветеранов войны и труда. Тогда в аллее города, среди фронтовых друзей Муталибова я познакомилась с Эмирбеком Шахвеледовичем. Я его запомнила коренастым, с гордым взглядом и очень энергичным аксакалом. Даже на расстоянии я чувствовала сильную его энергетику. Это была короткая, но запоминающаяся встреча.
Дальше я пошла по своим делам и думала, что непременно пойду к нему узнать еще что-то новое о той войне, в которой погиб старший брат моего отца. Но судьба моя отправилась к его памяти, чтобы сегодня говорить о нем в прошедшем времени. Но я уверена, величавый его дух бессмертен.
Журналистская работа — встречи и расставания. Каждая встреча мне дарит радость общения, особенно с яркими и интересными личностями. Если они близки мне по духу, и тогда из-под пера выходи! не только зарисовка, вдохновение тянет на большее: рассказ, роман, драма. Действительно, сидя у окна, ничего не рождается. Мне непременно надо было видеть родной очаг объекта повествования воочию, узнать о Велибекове больше, распознать вселенную его души, создать образ. Но создать образ — это тонкое дело, это
узнать о нем больше, чем он сам. Эмирбек — личность интересная. Мне будет приятно писать о нем. И вот я мчусь как бизон, не взирая на дальние и близкие маршруты, не ощущая неудобства в передвижении.
Таинственность долины Самура притягивает меня в дождь и когда снег мерцает на склонах гор как россыпи алмаза на солнце, и весной, когда бурлящий Самур в своих бурных потоках уносит отголоски будничной жизни сел. А села выглядят в этой долине как обереги для Самура. И осенью, когда воздух становится чище и каждый куст, который растет на склонах гор, выделяется своим естественным юном, и символ гор — чабан, когда медленно спускается с отарой вниз, словно несет в своих хурджинах всю красоту гор. Манящий звук свирели эхом обладает в горах, создавая красивую мелодичность.
Сурова и по-своему неповторима природа, которая окружает древнее село Кара-Кюре. Дикая зеленая трава раскинулась по холмам. контурно обрамляя со всех сторон гнездо, уютно разместившееся у этого чудесного места. Село напоминает подножья величавых гор, ласкаясь мелодией Самура. Это подобие большого дерева, где кроны и ветви -узкие троны, ведущие к маленьким высокогорным аулам. Нива жизни населения гармонично сочетается с духом времени и духом природ Великое древностью и неповторимостью, загадочное каждым камнем милое и дорогое сердцу моего героя село Кара-Кюре. Затаив дыхание, сижу в доме Эмирбека Велибекова.
«Двадцать лег прошло с того времени», — рассказывает младший сын Шайдабек, — священная ‘вода, которую привез отец, осталась такой же неизменной по вкусу». Проглотив глоточек, я помолилась здесь в С1О комнате. Древние стены, помазанные глиной, на окнах висели прозрачные недорогие занавески, на полу были ковры, сотканные его женой, вобравшие в себя все цвета этих гор. Древняя лампа с фитилем, изображение Мекки на полотне — словно передавали его веру мне. Обстановка, где он жил, молился, не отпускала меня долго, но я с трудом покинула этот храм, владелец которого совершил пять раз Хадж в возрасте 96 лет. Пройдя по его судьбе, я пришла к выводу, что его можно причислить к лику святых шейхов, ибо начало его рода идет оттуда. Историкам особого труда не стоит доказать эту историю. Что странно, Эмирбек Велибеков умирает второй раз на Хадже в паломничестве.
В Мекке стояла знойная жара. При давке Эмирбек упал и потерял сознание. Его отвезли на открытое место и покрыли зеленым саваном хаджа — кафан. Сыновья еще не прилетели за телом отца, вдруг Эмирбек открывает глаза, видит звездное небо и что он лежит без одежды, рядом много трупов, ангелы-малаики вернули в него душу. А в это время во второй раз сельчане открыли его первую могилу, но, увидев живого Эмирбека, закрыли ее. В селе дали большой Мавлид. О нем писали стихи, с ним многие вс1речались.
Задорный Эмирбек Гьажи собирал друзей, паломников ветеранов войны и труда, бурно проводил время с ними. Администрация города Каспийска выделила ему просторную квартиру. Тут он жил своими молитвами, оберегая
близких и родных. Администрация города всячески опекала ветеранов войны, в том числе и Эмирбека Велибекова. Он получал благодарственные письма от президента России, Дагестана. Часто ветеран выступал перед молодыми людьми, перед школьниками. Каспийск стал его родным и близким городом. Тут проживает много его сельчан. Живут дочка, внуки, правнуки. Несмотря на свой пожилой возраст, Эмирбек Гьажи совершил последний хадж. В 2005 году он с двоюродным братом Султаном отправился в Мекку. В это время младший сын долго отговаривал его. Он знал, что отец очень слаб и болен. Но Эмирбек Гьажи, словно молодой парень, настоял на своем. Все было нормально. После очередного совершения хаджа одухотворенный паломник в полном здравии возвращается обратно. Вблизи Дамаска (Сирия) после вечернего намаза он, тихо уходя из жизни, говорил Султану: «Я мечтал умереть на святой земле, всевышний принял мою просьбу. Похороните меня здесь и простите за хлопоты». Султан едва не оглянулся и Эмирбек сам уложил свою голову в сторону Кааба. Эмирбека Гьажи похоронили на мусульманском кладбище Дамаска. На большом камне, который он сам заказал давно в Дероенте, была надпись: «Велибеков Эмирбек Шахвеледович. Дагестан Докузпаринский район. Село Кара-Кюре. 1908-2005» на лезгинском и арабском языках. А первоначальную землю и плиту с его могилы из Дамаска привезли в родное село и установили рядом с могилой его отца. Три могильные плиты, находящиеся в Витебске, Дамаске и Кара-Кюре, свидетельствуют о его трехкратной смерти. По всевышний свидетель того, что его душа бессмертна, он жив, покуда его кровь течет в жилах его потомков.
Сын Гъвеинбек вспомнил еще один эпизод. Это было накануне 9 мая. Он сидел в зале Дома культуры Усухчая. Председатель Ветеранов войны района перечислил последних умерших ветеранов, в том числе назвал и Эмирбека Велибекова. Сын выскочил с места и крикнул, что его отец жив. Назло всем похоронкам и смертям Эмирбек прожил долго.
С теплотой и интересно рассказывал его потомок У малатов Магарам Келбалиевич, генеральный директор «Электромеханмонтаж» Главмосстрой. Его импонировал здоровый образ жизни и бесстрашный дух.
Имам мечети Ахты Абдулгашумов Абдулмумин Джалалович, который знал его последние десять лет, вспоминал, как он их научил правильно читать Зикр, как он принимал активное участие во всех мавлидах, посвященных дню рождения пророка Мухаммеда. Вспоминал о нем и Саидов Сайд Керимович из села Хьлар. Он сказал: «Как фронтовик у него много регалий, как костоправа вся округа его знала, как настоящего мусульманина знал не только Дагестан, Саудовская Аравия. Сирия. Он постоянно раздавал садака, свою приличную пенсию расходовал на благотворительные цели».
Как указывает автор книги «Будуг и будугцы» Вагиф Пириев, большой род Велибекова Эмирбека живет в селе Будуге (Кубинский район) и в других регионах Азербайджана. А дети хаджи Эмирбека Велибекова, две дочки и четыре сына, живут в Дагестане. Старшая дочь и сын Велибек (умерли), дети,
внуки, правнуки говорят о своем дедушке с неимоверной гордостью. Из родословных тухумов этого села знаю, что представители их рода не все покинули свое село. А что Велибеков Эмирбек был человеком щедрым и душевным, показывают и письма благодарности из Баку, из разных уголков Дагестана. Эти письма сохранились в его личном архиве. А архив Эмирбека Велибекова большой и разнообразный. Тут много рукописей, переписанных им в молодости и в пожилом возрасте.
Бережно хранил не только письма от ветеранов, но и свои стихи на азербайджанском и лезгинском языках. Каллиграфия письма, отшлифованная до тонких линий, поражает воображение, так аккуратно, тщательно выводил он буквы, будто знал, что эти рукописи останутся детям, внукам, сельчанам. Он также составил генеалогическое древо своего рода. Даже хранил расчеты расходов милостыни, кому, что раздать в праздники ислама.
Что было интересно, в небольшом пакете я видела белую бязь с окровавленными пятнами. Я невольно вспомнила его рассказ, который он поведал сыну. Он помнил, как сотряслась земля, все поднялось вверх и его накрыло. Не помнил, сколько пролежал в земле, очнулся в госпитале, много осколков попало в правую ногу. Видимо, как память он хранил повязку с фронта. Нашлись в архиве и камушки то ли с Шалбуздага, то ли с горы Арафат, которые были завернуты в мужской носовой платок с этикеткой из города Бобруйск (Белоруссия). Блокнотов с адресами и телефонными номерами не сосчитать. А стихи, которые он написал на азербайджанском и арабском языках, ждут своих переводчиков и читателей. Рукописные тетради Эмирбека Гьажи послужат и другим людям доброй души. А переписывал их он всю свою жизнь. Если их собрать, то будет много томов.
Последние пятнадцать лег Эмирбек Велибеков жил в Каспийске, после смерти жены за ним ухаживала вторая дочь Бильбиль, которая трудится на заводе «Дагдизель». Ее шестеро детей и шестнадцать внуков повседневно общались с ним, не оставляли его в одиночестве. Бильбиль сопровождала его и в хадж, а также в курорты и санатории. Дочь знала, что отец любит свежее и качественное питание, потому и готовила, что ему нравилось. И она никогда не видела на его лице каких-то признаков уныния. Помнит только один случай, когда у него впервые заболел зуб мудрости.
Из поселка Набрань (Азербайджан) Зекержа Зекержаев, племянник Эмирбека рассказывал, как они часто ездили в село к дяде в детстве, и как он их принимал, дарил подарки. Он по-отцовски заботился о родственниках и близких, а другой родственник Ибад из Баку писал письма, чтобы он приехал к ним, и уладил проблемы, которые возникли в их семье.
Прошлой осенью в Витебске в селе Липовцы наш земляк Гасанов Физули, директор совхоза «Липовцы» показал обелиск павших дагестанцев во время войны. Мне кажется, среди них была и фамилия Велибекова. Как рассказывали и другие его сельчане, его окружение, соседи из других национальностей, его образ был рожден изначально сильным характером, стойкостью духа, большим патриотом. Большая любовь к жизни, и те черты
характера, не давали ему думать о боевых ранах. Мне еще запомнился рассказ Мамеда из соседнего села, как целые семьи, детвора выходили на годекан ежедневно встречать с войны бойцов без ног, без рук. И Мамед был готов встречать отца с войны без каждую пятницу он ходит в мечеть Кара- Кюре и молится за его упокой души. На самом деле он был счастливым человеком. «Аллах Рахмет»-сказал, задумавшись, Султан Кадыров.
Прошлой осенью в Витебске в селе Липовцы наш земляк Гасанов Физули, директор совхоза «Лииовцы» показал обелиск павших дагестанцев во время войны. Мне кажется, среди них была и фамилия Велибекова. Как рассказывали и другие его сельчане, его окружение, соседи из других национальностей, его образ был рожден изначально сильным характером, стойкостью духа, большим патриотом. Большая любовь к жизни, и те черты характера, не давали ему думать о боевых ранах. Мне еще запомнился рассказ Мамеда из соседнего села, как целые семьи, детвора выходили на годекан ежедневно встречать с войны бойцов без ног, без рук. И Мамед был готов встречать отца с войны без рук, без ног, даже без глаз, лишь бы вернулся. Но, увы, ему не было суждено познать такого счастья. Он не знает, когда и где погиб его отец. Большое счастье детей Эмирбека Велибекова, что он вернулся инвалидом, и жил так счастливо и долго, как он хотел. Аллах Рахмет ему.
Близко и хорошо знал Эмирбека Велибекова заместитель главы администрации города Каспийска Улушан Муталибов, так как его отец воевал, знал все о войне, и его отец дружил с Эмирбеком, и был с ним неразлучен до последних дней.
Долгими ночами в Махачкале во дворе у себя, куда часто приезжал отец в гости, сын рассказывал взахлеб о нем, его глаза слезились, он с гордостью рассказывал о его подвигах и о том, что в жизни он был очень строгим отцом. Из его рассказа было видно, будто отец вовсе не умер и вернется из паломничества.
В поселке Белиджи живет другой сын Эмирбека Шахвелед. Но его рассказам я поняла, что их отец был на самом деле настоящим человеком, гордился тем, что у него была такая стойкость духа. Да, на самом деле, мой отец был силен своим трудом и верой. Ему помогал всегда Аллах, а как иначе?
Вот, что вспоминает о нем, тот, кто его хорошо знал в последние годы Керем Абюдулкеримов. Он рассказывал, насколько он был чистоплотен в одеянии, в соблюдении этикета и приличия. Он знал свое место в жизни, часами мог он повторять зикры на мавлидах, невзирая на боли ноги с военных времен. Среди паломников-лезгин Каспийска он был первым и всегда к нему шли другие. Он любезно в течение года раздавал несколько раз саадаку, читал зикры, устраивал мавлид. В Каспийске его уважали все народности. Возвращаясь с хаджа, обязательно заходили к нему. Горожанам правились его мавлиды, которые он читал на турецком языке. В дом Керема он ходил с
удовольствием, делился впечатлениями и размышлениями. Сегодня Керем, вспоминая Эмирбека, всегда читает молитву за упокой его души.
О таких людях, как Эмирбек Гьажи Велибеков, надо создавать художественный фильм, написать роман. Может, другой напишет более панорамное произведение, но я, пройдя по его следам в Кара-Кюре, по тем горам, по которым он ходил, куда поднимался на святыни Эренлер, походила по местам, где он жил в Каспийске, и побывала от Витебска до Бреста, словно походя по его следам, я уловила тонкие нити, переплетенные судьбой простого человека с большим именем Эмирбек. Эмир с арабского языка переводится как приказ. Эмирбек Гьажи Кириви оставил живой пример, как жить на земле; как он, который был рожден с большим именем на долгие века. Время покажет, будь в Кара-Кюре стояла красивая пора запоздалой осени. Кругом было тихо и свежо. Дышалось дождем. Дождь шел монотонно. Я продолжала ходить по селу, созерцая все повое, изучая древние морщины скал, села. Оно помогало мне проникать мысленно в далекое прошлое.
Покидая село, я вобрала яркие впечатления, но светлее и ярче в воспоминаниях остался образ только Эмирбека Гьажи Кириви большим именем на долгие века. Время покажет, будь в Дамаске или в Кара-Кюре на его могилу придут паломники со всех концов, и станет это место большим зияратом, потому что, начиная с детства до последнего дыхания, он сам всегда посещал святые места, раздавал «садака», читая и перечитывая наизусть молитвы Аята из священного Корана. Быть может, в этом селе или где-нибудь появится большая мечеть имени Эмирбека Гьжи Кириви. И там люди будут молиться всевышнему созидателю и творцу о благополучии во всем мире.
Журналистская работа состоит из встреч и расставаний. Память о Эмирбеке Кириви — яркое событие. Я горжусь именами, поступками, делами таких больших людей, а имена больших людей рождаются в маленьких селах.
