«Бессмертный полк» в этом году в России проходит по-особому на фоне специальной военной операции на Украине. Люди вышли с портретами не только ветеранов Великой Отечественной, но и героев и защитников Донбасса. Герой России, старший лейтенант Нурмагомед Гаджимагомедов погиб в первый день СВО. Специальный корреспондент газеты ВЗГЛЯД побывал в семье героя в Махачкале, а также увидел участников «Бессмертного полка», недавно вернувшихся «с той стороны».

– Кажется, Нурмагомед был первым, кого признали погибшим на спецоперации, – говорит Сапижат Мазаева, учительница начальных классов, Махачкала. Сапижат – черное платье, черный платок – сидит у стенки в пустой комнате. Голос ровный, спокойный. – Как ребенок учится ходить, так мне надо научиться жить. Без него, без его весточек. Наверное, научимся. На все это воля Всевышнего.

Портреты сына Сапижат – Героя России Нурмагомеда Гаджимагомедова – в Махачкале повсюду. И на «Бессмертном полке» – только навскидку и не присматриваясь, десятка полтора. И на одной из многоэтажек в столице Дагестана – во всю высоту. И на машинах, под лобовыми стеклами. Гвардии старший лейтенант Гаджимагомедов – десантник, командир штурмовой роты, мастер спорта по рукопашному бою, две командировки в Сирию – был ранен, подорвал себя и окруживших его противников гранатой. В первый день спецоперации на Украине, 24 февраля.

* * *

– Когда он родился, когда его мне дали – он открыл глаза так широко, как будто хотел всё сразу узнать, всё познать, – вспоминает Сапижат Мазаева. Он и вырос таким. Ему было всё интересно, он обо всем переживал, хотел всем хорошо сделать. Всегда мог найти общий язык и со старшими, и со взрослыми, и с детьми.

До пяти лет Сапижат с сыном жили в горах – в Кулинском районе, в родовом селе Кани: «Там бабушка, дедушка, мой брат, сестра – большая семья». Потом Мазаева переехала в Махачкалу, устроилась в 42-ю школу. Ее закончил и Нурмагомед, накануне Дня Победы сорок вторая получила его имя.

– Школа и улица в Махачкале, – говорит мама Нурмагомеда. – Очень достойно всё проходило на открытии улицы, это тоже несколько дней назад. С первых же дней я в начальных классах учу малышей эстетике и всегда очень скептически относилась к подобным вещам. Ко всему массовому, как это организуется, преподносится. Но здесь всё было сделано не грубо – очень хорошо, красиво было. К матери свой подход, к отцу, к близким и родным. И в школе все было сделано достойно…

Из соседней комнаты доносятся стихи. «Мне бы ощутить свободу орла, парить в небе над горами, – читает мужской голос. – Быть может, тайный смысл бытия ощутить смогу я с годами».

– Это Нурмагомед, с его страницы, – говорит Сапижат. – И стихи его. Он на русском писал, в телефон к себе складывал. Потом нашли. Сходите, посмотрите, пожалуйста.

«Может, свобода раскроет глаза и сердце очистит от грязи. С годами затухшая свеча зажжется, латая земные раны».

– Ответственным человеком был, опорой, поддержкой для мамы, брата, для всех. Примером. Образцом. Страна приобрела героя, дагестанцы приобрели героя. Я потеряла сына. Смысл жизни потеряла. Надеюсь, восстановится. Есть младший сын, пятикурсник, тоже будет командиром…

«Наверное, свобода только орлу дана, ее тяжело постичь людскими сердцами. И тайный смысл бытия не обрести с потухшими свечами». Экран гаснет.

* * *

– Люди не бросают, нет, – говорит Сапижат. – Страна не бросает. Со Ставрополя, где он служил, ребята приезжают постоянно. Русские ребята, наши ребята – те, кто вернулся. Даже ранеными ко мне сюда приезжали. И их мамы тоже… Помощь никакая не нужна. Никакие миллионы, награды, звезды матери сына не вернут, супруге мужа. Брату брата. Дядям, тетям – племянника. Он у меня был бесценный.

Дочери Нурмагомеда Гаджимагомедова два с половиной месяца. Она родилась 20 февраля, за четыре дня до начала спецоперации.

– Это первый День Победы без сына, – говорит Сапижат. – Боль от этого сильнее. Он же участвовал в параде в Москве, когда был курсантом – первый курс, Рязанское воздушно-десантное училище имени Маргелова. Тогда не разглядела его в рядах. Надо будет еще раз посмотреть, присмотреться. Когда смогу.

* * *

– Мы всегда выходили с портретами ветеранов Великой Отечественной, героев, отстоявших нашу страну в борьбе с нацизмом, – напоминает Мухтар Амиров, координатор «Бессмертного полка» в Дагестане. – Сегодня люди вышли и с фотографиям тех, кто защищает детей Донбасса. С теми, кто, к сожалению, погиб там – потому что живые воины, сотрудники… Нет права их раскрывать. Пока – нет такого права.

В Дагестане, впрочем, на «Полк» давно выходят не только с портретами солдат Великой Отечественной. После гибели лейтенанта Магомеда Нурбагандова («Работайте, братья»), на шествия стали приносить фото погибших сотрудников МВД.

Нашивки «Работаем, брат» спецкор газеты ВЗГЛЯД видел в марте под Киевом и в апреле в Энергодаре близ Запорожской АЭС. На росгвардейцах, на армейских – вне зависимости от того, кто откуда. Амиров только что вернулся из Мариуполя и Волновахи – там, говорит собеседник, слова лейтенанта Нурбагандова тоже повсюду.

– Когда Магомед погиб, наклейки и нашивки с его – ну, будем говорить, наказом, завещанием сначала появились у нас, в Дагестане, – напоминает Амиров. – Теперь они везде, по всей России. А вот Нурмагомеда Гаджимагомедова сразу Владимир Владимирович прославил, своими словами. Помните? Вот, у меня в телефоне даже…

Амиров показывает скриншот: «Когда я вижу примеры такого героизма, как подвиг молодого парня Нурмагомеда Гаджимагомедова, уроженца Дагестана, лакца по национальности, мне хочется сказать: «Я лакец, я дагестанец, я чеченец, ингуш, русский, татарин, еврей, мордвин, осетин». Путин В.В.».

– Я не слышала сама, нет. До сих пор не включала, телевизор закрыт, – Сапижат Мазаева, мать Героя России Нурмагомеда Гаджимагомедова, показывает на завешенный полотном экран. – Если правильно, по-мусульмански относиться, то три дня после похорон – и все, потом Всевышний велит вернуться к обычной жизни. У меня не получается, простите. Люди про слова Владимира Владимировича о моем сыне рассказали мне, конечно, спасибо им.

– Президент нас всех опередил и по факту запустил флешмоб – тот, что нужен был для нашей многонациональной России, – уверен Амиров. – У нас был и есть Магомед [Нурбагандов], есть Нурмагомед [Гаджимагомедов]. Будут еще герои, и о каждом из них будет свой рассказ. Как они жили, росли, как они отстаивали – и отстаивают, дай им Всевышний – наше будущее.

– Дагестанцы, кавказцы – это смелые, храбрые, достойные люди. Думаю, после [гибели] моего сына многие начнут уважать, ценить дагестанцев, – полагает Сапижат Мазаева. – Если даже до этого как-то что-то было, мой сын внес большую лепту в это уважение. Что-то в метро произойдет, на улице – все говорили «кавказцы, дагестанцы». Думаю, теперь будет стыдно так говорить, стыдно будет ругать наших ребят.

– «Хватит кормить Кавказ», говорили некоторые, – размышляет Амиров, координатор «Бессмертного полка» в Дагестане. – А теперь смотрите, как Кавказ сражается за Россию. Процесс денацификации не может быть односторонним, направленным только извне. Уничижительное отношение к Кавказу внутри России уходит в прошлое. Когда мы говорим нацистам на Украине «Так быть не должно» – мы делаем это через глубокое внутреннее осмысление, которое пришло в нашу страну во время спецоперации. Путин одной этой фразой – «я лакец…» дал новый виток развитию России. Для русского мира сейчас нет ни этнических, ни религиозных различий. И больше не будет никогда.

* * *

– Женюсь скоро, – объясняет Ибрагим-паша Садыков ребятам из «Волонтеров Победы» и всем, кто пришел поздравить его накануне 9 Мая. – Еще два года – и женюсь, всех приглашаю, не забудьте.

Недавно Ибрагим-паша отправил письмо министру обороны Сергею Шойгу. В письме просьба отправить его, гвардии сержанта Садыкова, в зону СВО на Украину. Дело в том, объясняет Садыков, что его внук сейчас тоже участвует в специальной военной операции, «но тактики не знает совершенно». Насколько искушен в тактике потомок Ибрагим-паши, да к тому же не внук (их у Садыкова семеро), а вовсе даже правнук – пусть судят командиры. Что же касается сержанта-танкиста Садыкова И.-п.С., то в его опыте сомневаться не приходится: Сталинград, Курская дуга, Киев, Варшава со всеми промежуточными остановками – и два ордена Славы. Как в той песне, из новых: «Солнечный дед выиграл войну / И вернулся домой в орденах». Плюс представление на первую степень, куда-то, по словам Ибрагим-паши, «загулявшее». К перспективе стать – либо не стать – полным кавалером ордена Славы ветеран Великой Отечественной относится философски:

– Дадут – возьму. Не дадут – и на том спасибо.

Ответ на просьбу «отправьте меня на Украину» пришел вскоре. По поручению министра обороны военком Махачкалы объяснил Ибрагим-паше Султановичу, что ему на спецоперацию нельзя. Потому что сержанту Садыкову нынче 98 лет. Но это, как уверяет ветеран, единственное препятствие:

– По всему остальному подхожу. И потом, надо же мне заняться чем-то перед тем, как жениться? Два года еще, я обещал это сделать ровно в 100 лет.

* * *

– Офигенный дед, красавец просто, – говорит старший сержант Марат Халиков.

Марат и Ибрагим-паша – коллеги, потому что оба танкисты. Халиков – еще и чемпион мира по танковому биатлону 2014 года. После тех состязаний Марат впервые прошел с «Бессмертным полком» по родному Кизляру. В нынешнем республиканском шествии старший сержант – тоже в первых рядах, как живой герой спецоперации: спас экипаж из подбитого танка – «мы тоже перед этим достойно выступили», уточняет Халиков – и доставил всех сослуживцев к своим. Досталось всем, включая самого Марата. Но все живы, говорит старший сержант, даже самый тяжелый – которого успели доставить в реанимацию.

– Мы будем создавать новую историю Дня Победы и «Бессмертного полка», – говорит Халиков. – Уже создаем, с 24 февраля. Историю о том, как новое поколение, помня о подвиге дедов, защищает свою страну, свой народ. И мирных людей там, на той стороне.

– И какой она будет?

– Победной, – уверен Марат. – Это точно. А детали только пишутся. Скоро опять свою часть истории писать буду.

Вернуться «туда, где мои» старший сержант Халиков планирует очень скоро. Как и сержант пехоты Ибрагимхалил Гаджиев, спасший нескольких солдат от обстрела из гранатомета – по факту приняв взрыв на себя.

– Почему не вернуться к ребятам? Двигаться-то мне, работать что здесь мешает? – спрашивает Гаджиев, указывая на свое лицо.

На лице следы серьезного ранения, но – уверяет сержант – не смертельно:

– Как в Питере операцию сделаю, так сразу в бригаду вернусь. Они меня ждут, я им нужен. Не хвастун, но считаюсь одним из лучших, инструктор по стрельбе. И потом, как говорил Халид ибн аль-Валид, он же Сайфуллах (один из сподвижников пророка Мухаммада – прим. ВЗГЛЯД), «клянусь Аллахом, трусость не продлевает мне жизнь, а храбрость не уменьшает ее».

– О, – говорит старший сержант Халиков, достает телефон и показывает фото: изречение Сайфуллаха полностью воспроизведено на борту Т-72, рядом с буквой Z. – Мы знаем этот танк, и на той стороне с ним знакомы.

На «Бессмертный полк» сержант Гаджиев идет с портретом Биярслана Абукаева – своего земляка из Буйнакска, кавалера ордена Мужества (посмертно). Перед выходом еще раз просит упомянуть: после операции – сразу обратно, на спецоперацию.

– Я, конечно, не танк, – говорит он. – Но как стрелка меня там тоже хорошо узнали. Не надо, чтобы забывали.

* * *

– Отец моего внука погиб, когда дочка была беременной, – говорит Джамиля, двоюродная тетка Нурмагомеда Гаджимагомедова. – Тоже военнослужащий, в 2011 году, тоже была операция. Нурмагомед мне говорил всегда: «Тетя, не переживай. Отца никто не заменит, но всё для парня сделаем, на ноги поставим. Только постарайтесь, чтобы он 11 классов окончил, а там я за него возьмусь».

– Это единственное обещание, которое Нурмагомед не выполнил, – помолчав, говорит Джамиля. – Моему внуку теперь надо будет жить и за него тоже.

Источник: Взгляд