Этот цех сегодня — единственное место, где занимаются производством традиционной сулевкентской керамики. И местные жители, и туристы часто заходят сюда как в музей. И редко уходят без сувенира — кувшина с изображением древнего аула, кружки для молока или чирага — глиняной лампы, которую надо заправлять маслом или керосином. Изделия молодых мастеров из Сулевкента, села в Хасавюртовском районе Дагестана, все чаще можно увидеть на выставках или ярмарках в Дагестане и других регионах Северного Кавказа.
Ученики художественной школы в Сулевкенте умеют обращаться с гончарным кругом, гипсовой формой для отливки керамических изделий, а те, что постарше, — и с печью для обжига. Они учатся повторять изделия старых сулевкентских гончаров, чье мастерство чуть было не оказалось утраченным навсегда. Несколько лет назад восстановлением традиционного промысла занялся руководитель школы Рустам Абдуллаев.
Рисунок покинутого аула
Детская рука старательно выводит на боку глиняного кувшина контур сторожевой башни у высокой скалы, гор, реки — очертания Старого Сулевкента. В этом горном ауле когда-то жили мастера-гончары, а теперь там никого нет. Люди давно перебрались на равнину, основав новое село между Хасавюртом и Бабаюртом, которое тоже назвали Сулевкентом. Рисунок на кувшине — способ сохранить память о малой родине.
«Аул основали шесть семей — они поселились у реки, чтобы построить водяную мельницу, и попутно начали заниматься гончарным ремеслом. Горные реки беспокойны — случалось, река внезапно поднималась и сносила все строения. Но наши предки строили заново, на том же месте, потому что рядом была глина, которая позволяла зарабатывать на хлеб», — рассказывает Рустам Абдуллаев, директор художественной школы Хасавюртовского района, управляющий гончарным цехом МУП «Сулевкентская керамика».
Рустам учит древнему сулевкентскому мастерству детей так, как в старину, когда в ауле не было ребенка старше девяти лет, не умеющего обращаться с глиной. Сейчас у него больше 70 учеников: три группы занимаются посменно. Мальчики осваивают работу с гончарным кругом и гипсовыми формами, девочки — роспись керамических изделий.
Пятиклассница Нина расписывает глиняную кружку узором, похожим на крылья бабочки. Девочка занимается здесь уже около года. «Я рисовать люблю, в прошлом году пришла сюда учиться — понравилось. Сейчас уже сама могу придумывать узоры», — говорит она.
Узор на изделие сначала наносят кисточкой, а потом прорезают специальным инструментом по сырой глине. Традиционный декор сулевкентской посуды, который можно увидеть на изделиях старых мастеров, — прямые и волнистые линии, обозначавшие основные стихии.
«Наши предки считали силы стихий божествами. Вот, например, прямая волна — это вода, обратная волна — земля. Есть узор для обозначения огня, воздуха», — показывает Рустам древние орнаменты, восстановленные им и его учениками уже на современных кувшинах и чашах. Еще один символ, который довольно часто встречается на старинной керамике из Сулевкента, напоминает большую букву S или символ бесконечности. Его значение, по словам Рустама, разгадать до сих пор не удалось.
Зачем нужно молоко
В соседнем помещении несколько мальчишек «колдуют» над гипсовыми формами, в которых обычная глина должна превратиться в затейливый чайник в форме «лампы Аладдина», в настоящую масляную лампу — чираг, или в сувенирную фигурку.
«Гипс хорошо впитывает влагу — мы заливаем в форму глину для будущего изделия, и примерно через два часа вся влага из нее выходит, и изделие можно вынимать», — объясняет Рустам. Но до окончания работы еще далеко: будущему изделию нужно вручную придать окончательную форму, просушить, натереть влажной губкой для придания гладкости, снова высушить, обжечь.
«После первого обжига происходит молочение — изделие выдерживается в молоке. Благодаря этому оно приобретает более темный цвет, становится более прочным и не пропускает воду — молоко забивает все поры внутри глины. Так раньше делали наши предки, теперь так же делаем мы», — рассказывает мастер.
По его словам, молоко для этих целей подходит не всякое — только настоящее домашнее. «Мы пытались пользоваться молоком из магазина — не подходит, цвет получается не такой, гораздо бледнее. Теперь только в домашних хозяйствах покупаем молоко. Кстати, пока керамические изделия обрабатываются в молоке, оно не киснет — таково свойство керамики», — говорит Рустам.
Глина тоже нужна специальная, гончарная. Слишком жирная не подходит: в нее приходится добавлять песок, но тогда изделие может потрескаться при обжиге. «Если взять небольшой кусочек в руки, полить водой и хорошо размять, хорошая гончарная глина будет мяться, как пластилин, не трескаться. Специалист качество глины руками определяет. Я давно научился этому. Даже на глаз могу», — говорит Рустам.
Сейчас глину для сулевкентской керамики берут за 25 км от села, в лесу. В помещении цеха есть специальный чан, в котором эту глину вымачивают не меньше суток — только после этого она идет в работу. Огромного чана хватает, говорят, примерно на неделю.
Тайна древнего рецепта
Рустам Абдуллаев начал заниматься возрождением древнего промысла с 2011 года. Сам учился у старого мастера, потом закончил художественно-графический факультет Дагестанского педуниверситета, начал преподавать. Теперь уже его ученики всерьез думают о поступлении на худграф, чтобы потом профессионально заниматься керамикой, продолжая доставшееся по наследству дело.
«Изделия сулевкентских мастеров отличались от любых других довольно скупым рисунком, а главное — глазурью, которой покрывали верхнюю часть изделия. Глазурь делали особенную, с добавлением свинцового порошка — о вреде свинца тогда не знали. Потом старинный рецепт использовать перестали, он был забыт. Я пытался самостоятельно восстановить его — получилась глазурь желтоватого оттенка, но матовая, а не глянцевая, как у старых мастеров», — рассказывает Рустам.
Теперь Абдуллаев и его ученики используют в работе безопасную фабричную глазурь для керамики. За счет разной температуры обжига ей придают разные оттенки — от желтовато-зеленого, как у традиционных изделий, до красного или даже голубого.
«У нас современная газовая печь, которая керамические изделия обжигает за четыре часа, при этом можно выставить любую температуру. Для глазури, например, нужно 1000 градусов. Когда достигается нужная температура, печь сама отключается, не дает набрать больше. А раньше керамику обжигали по два-три дня, в специальной дровяной печи — туруме», — рассказывает Рустам.
Сейчас турум, как и образцы старинной сулевкентской керамики с той самой свинцовой глазурью, можно увидеть в сельском музее. Меньше года назад Рустам с ребятами занимались здесь же, в соседнем помещении. Новый цех помогли построить власти района при поддержке республиканского правительства. «Пока у нас все только развивается. Сейчас холодно, с глиной плохо, а летом будем расширяться», — уверен руководитель сулевкентской художественной школы.
Елена Гриценко
