— Некоторые эксперты уже высказали мнение, что «омикрон» мог быть создан искусственно для преодоления пандемии. Что бы вы могли ответить этим экспертам? Разделяете ли вы эту точку зрения?

— Я очень сомневаюсь, что это экспертное мнение было обосновано конкретными данными. Было очень много спекуляций даже о самом ковиде. В октябре прошлого года ВОЗ создала стратегическую группу (научно-консультативная группа по новым опасным патогенам (SAGO) — прим. ТАСС) из экспертов со всего мира, которая занимается вопросами происхождения и эволюции самого вируса. Эта стратегическая группа на сегодняшний день провела семь встреч, обсуждаются все возможности. Ведется большое научное исследование. Но каких-то указаний на то, что кто-то что-то делал искусственно, нет. Наука сейчас занимается этим, чтобы создать вакцину, которая бы защищала. Но создать вирус, который бы так свободно перемещался и двигался, — это ни один ученый даже не рассматривает серьезно. Это скорее на уровне мифа или городских легенд, которые всегда возникают, когда что-то тяжелое происходит в мире. Но никаких научных обоснований этого нет.

— Уже есть такие данные, что заражение «омикроном» достигает своего пика через 20–25 дней после прихода в страну. В какой точке сейчас находится Россия?

— Мы рассматриваем, конечно, все страны и видим, что тренд идет с Запада на Восток. Цифры за последние две недели показывают, что в шести странах восточной части Европейского региона, в основном в странах СНГ, вдвое увеличилось число заражений. Но происходит ли это за 20–25 дней или занимает больше времени — это все зависит от страны.

Если мы рассматриваем Россию — это огромная страна, поэтому очень сложно сказать, сколько времени должно пройти для распространения заражения людей из города в город, из области в область. Здесь надо учитывать также моделирование и прогнозы, которые делают национальные эпидемиологи, национальные эксперты в области здравоохранения, потому что у них данные лучше.

— Да, мы это рассматриваем, но страны сейчас меняют свои стратегии по тестированию. Штамм очень заразный, заражается гораздо больше людей, а некоторые страны не имеют финансовой и других возможностей, чтобы тестировать каждого, при этом много бессимптомных, и непонятно, нуждаются люди в амбулаторном лечении или нет.

Картина, которую мы сейчас видим, не полностью отражает точное число заразившихся, как это было в начале пандемии и в случае со штаммом «дельта». Сейчас тяжело прогнозировать, но мы надеемся, что если ничего другого не случится, то пандемия может подойти к концу в 2022 году. Что значит конец пандемии? Это значит, что не будет больших всплесков случаев, но не значит, что вирус уйдет. Огромное число зараженных значит, что вирус имеет возможность мутировать, так что мы не знаем, как будет развиваться ситуация. Но есть осторожный оптимизм, что большие вспышки закончатся, когда «омикрон» обойдет весь земной шар.

— Есть ли такая возможность, что появится более грозный штамм, который будет уносить гораздо большее число жизней людей, чем это было в начале пандемии?

— Мы говорим о вирусе. Вирус — очень маленькое вещество, которое состоит только из генетического материала. И чем больше вирус переносится от человека к человеку, неважно, с симптомами или бессимптомно, он «переписывается». И при этом «переписывании» генетического материала происходят разные ошибки. Каким способом вирус может эволюционировать, мы не знаем. Из-за этого осторожность, эпиднадзор, надзор над генетикой вируса, а значит, генетическое секвенирование — самая главная вещь, которую сейчас делают все страны мира, которые себе могут это позволить, чтобы мы рассматривали любой новый штамм, который появляется, и эпидемиологические данные, которые нам говорят о том, как вирус ведет себя.

Все возможно, но не нужно пугаться: это возможно с любым другим вирусом. При этом, конечно, коронавирус очень сильно меняется, с «омикроном» мы увидели, что что-то проходит лучше или легче, так сказать, на популяционном уровне, так что посмотрим. Но не надо расслабляться экспертам. Эксперты должны иметь очень хороший надзор за ситуацией. Но я должна сказать, что и по гриппу никто не расслабляется, и по птичьему гриппу никто не расслабляется. Идет постоянный надзор, просто он не попадает в поле зрения СМИ, потому что это постоянная тяжелая работа, которую делают очень высокоуровневые лаборатории вроде «Вектора», [НИИ гриппа имени] Смородинцева. Конечно, не надо пугать людей — ой, мы нашли что-то. Надо сказать: да, информация такая, мы видим что-то, что требует понимания всех людей и, возможно, изменения поведения.

Так что не надо бояться, постоянно надзор идет, система хорошо поставлена по всему миру. Как мы видим с «омикроном», его обнаружили в Южной Африке. Молодцы — сразу обнаружили, всех предупредили. Так что надеемся, что такая информация будет в момент, если что-то случится. Но вирус, конечно, может мутировать в одну и другую сторону.

— В этой связи что можно сказать о действиях тех стран, которые сейчас отменяют практически все противовирусные меры?

— Здесь тоже надо быть очень осторожными. Есть принудительные меры для всей страны, но рекомендации никто не отменяет. Так что индивидуальные рекомендации, я очень часто говорю об этом. Нет принудительного требования мыть руки перед тем, как вы будете кушать. Но все равно это все делают.

Так что, конечно, каждая страна рассматривает свои возможности, свою эпидемическую ситуацию. Самое главное, чем страны сейчас руководствуются, — это загруженность больниц, загруженность системы здравоохранения. Почему? Не только из-за «омикрона», но чтобы система здравоохранения могла работать. Если система здравоохранения, включающая в себя амбулаторный уровень, скорую помощь, больницу и реанимацию, справляется с числом случаев заболевших ковидом и может предоставлять всю другую медицинскую помощь, тогда, конечно, страна решает смягчить некоторые из этих ограничительных мер.

Всемирная организация здравоохранения с начала пандемии очень четко говорила: локдаун — это последняя мера. Это когда вы спасаете систему здравоохранения от перегруженности, это когда вы должны обеспечить достаточно коек, достаточно оборудования ИВЛ, чтобы спасать людям жизнь.

Так что меры меняются в зависимости от ситуации в каждой стране. Но отменять все меры и говорить, что «у нас все хорошо, ничего не нужно» — конечно, это будет иметь последствия именно для уязвимых [групп], о которых мы говорили, которые везде есть, и тогда, конечно, можем ожидать и рост случаев [заболеваемости] именно в этих группах населения, которые мы должны защитить.

— Если о завершении пандемии все же будет объявлено в конце года, как вы считаете, медицинские маски с нами на более длительный срок?

— Я честно скажу, я себя очень комфортно чувствую от того, что сейчас в самолете на меня никто не смотрит странно, когда я надеваю маску. Потому что годами у меня была ситуация, когда после перелета через два дня у меня начиналась какая-то респираторная инфекция, потому что кто-то кашлял за моей спиной. Так что можно использовать маску как меру, которая защищает людей вокруг вас, когда у вас есть какая-то респираторная инфекция, пускай это будет только насморк. Мне кажется, это неплохая гигиеническая мера, которую мы можем рассматривать как новую меру.

Если посмотреть на страны Дальнего Востока, там это считается нормальным, там это не ново, потому что маски применяются даже в случае очень серьезной загрязненности воздуха на улице и так далее. Так что, возможно, они останутся, потому что люди привыкли к этому, но, конечно, будут ли они обязательны или нет, где и в каких помещениях это будет нужно, еще рано говорить. Но мне хочется сказать, что, возможно, есть в этом и положительный аспект: каждый кризис приводит к чему-то новому, инновации приходят гораздо быстрее, например лучшая вентиляция помещения. Сейчас во многих западных странах, когда люди приходят в ресторан, они до того, как смотреть меню, в первую очередь спрашивают, какая здесь вентиляция. Это неплохо.

Так что мы хотим знать, каким воздухом мы дышим, кто здесь сидит, как это происходит, забито ли помещение так, что практически вы не сможете стул свой поставить нормально, или что-то другое. Конечно, вы можете выбирать: ходить в ресторан или нет. Но вентиляция рабочих мест, вентиляция школ — это очень важно. Потому что — что касается больниц — у нас есть даже понятие, какая вентиляция должна быть, какая очистка воздуха. Начнем, например, с помещения, где находятся люди, болеющие туберкулезом, — там это все понятно, никто даже не думает о том, чтобы чего-то не делать, и капитальный ремонт всегда предусматривает очень хорошую вентиляцию, HEPA-фильтры и многое другое. Конечно, это дорого, но я говорю о том, что эта дорогая инвестиция может принести гораздо больше экономических выгод, чем если этого не делать. Так что, мне кажется, и частный сектор, и государственный сектор, и бизнес, и все другие, возможно, должны подключиться сейчас к этому и подумать, что, возможно, коронавирус и пройдет, но может появиться что-то другое. Так что о чистом, безопасном воздухе, которым мы дышим, надо подумать.

— Вопрос, связанный с российскими вакцинами. Делегация ВОЗ обещала приехать в Россию в феврале. Есть ли уже какие-то сроки? Какие прогнозы по признанию «Спутника V» и сколько в этом вопросе политики?

— Политики нет и никогда не было. Я повторю то, что говорила несколько раз: мы очень рады, что встреча между представителем заявителя, Российским фондом прямых инвестиций, и штаб-квартирой ВОЗ состоялась в прошлом году, это октябрь-ноябрь. В ноябре подписаны все юридические документы, которые нужны, чтобы ВОЗ могла начать предпринимать полностью все шаги, которые одинаковы для всех заявителей вакцин.

Все документы, которые были нужны, мы получили до 31 января. Одна часть пришла в декабре, вторая часть — в январе. Есть такой документ, который называется CAPA (Corrective and Preventive Actions — Корректирующие и предупреждающие меры). Это документ, который представляет дорожную карту о корректирующих и предупреждающих мерах, которые будут приниматься на всех производственных площадках. Он рассматривается, и на основании этого документа и всех других документов делается план инспекции. Инспекции предусмотрены на март. Это все в договоренности с Российским фондом прямых инвестиций. Инспекция всегда договаривается с производителем, когда все элементы есть.

ВОЗ сейчас рассматривает не только вакцины против ковида. Это всегда было так. Мне кажется, сейчас более 40 вакцин находится в процессе преквалификации. Так что, конечно, эксперты очень загружены. Но в абсолютном приоритете вакцины против ковида. Сейчас 14 вакцин-кандидатов находятся на разных стадиях. Мы ожидаем, что, если не будет никаких задержек, процесс [квалификации «Спутника V»] будет идти своим ходом. Я неоднократно говорила, что я довольна тем, как идет процесс. Об окончательном решении, конечно, скажут эксперты стратегической группы ВОЗ, когда получат все результаты. Можем сказать, что процесс идет очень хорошо.

— Могут успеть до лета, до отпускного сезона?

— Я этого не могу сказать. Но на этот момент нет никаких отклонений от планов и договоренностей, которые были в ноябре.

— Госпожа Вуйнович, зная, что вы большой поклонник спорта, я не могу не задать вопрос, связанный с Олимпийскими играми. Совершенно трагическая ситуация с нашей спортсменкой Камилой Валиевой — талантливейшей девочкой, за которую переживает вся наша страна. Хочу спросить вас именно как медика — мог ли препарат триметазидин попасть в организм каким-то бытовым путем?

— К сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос, так как не являюсь экспертом в этой теме. Чтобы получить ответ, нужно обратиться к фармакологам, фармацевтам, кардиологам, которые хорошо разбираются в этом препарате. Я лишь знаю, что это относительно новое лекарство, которое применяется в кардиологии.

Я очень люблю фигурное катание, хотя сама совершенно не умею стоять на коньках.

Конечно, как и многие другие, я плакала [из-за ситуации с Валиевой]. С одной стороны, я радуюсь за спортсменов, которые получили медали. Но, с другой стороны, мне жалко тех, кто стал четвертым или пятым. Ведь они совсем молодые, но полностью себя отдают спорту, этой цели. И одно мгновение может все решить.

Человек должен быть счастлив, потому что все его любят. На мой взгляд, это куда важнее, чем стоишь ты на пьедестале или нет. Так что я желаю Камиле Валиевой всего лучшего. Она прекрасная молодая девушка. И мне очень жаль.

— Погода за окном так осторожно намекает нам, что скоро весна. Что вы можете посоветовать россиянам в этот переходный период?

— Зима требует определенного поведения. Конечно, надо стараться по возможности увеличить, например, число шагов, которые вы делаете каждый день. Это вам не раз поможет. Можно использовать дополнительные витамины, которые помогут вашему организму справиться с зимним периодом. Нужно беречь себя от вирусов и бактерий, которые постоянно рядом с нами, — и это не только ковид, а также сохранять позитивный настрой, потому что позитив — это самый главный двигатель, который поможет вам иметь хорошую и здоровую жизнь.

— Нужно ли продолжать носить маски?

— Я лично, если нахожусь в закрытом помещении, ношу маску, потому что не знаю, появится ли какой-то новый штамм коронавируса, о котором мы знаем относительно мало. При этом, конечно, в самолете и общественном транспорте я ношу маску, меняю ее каждые два часа, если поездка продолжается. Конечно, стараюсь избегать очень большого скопления людей, потому что мы еще не знаем, как ситуация будет дальше развиваться.

Беседовала Юлия Шарифулина, ТАСС